9 суток Алексея Шведова (из воспоминаний героя СССР С. Г. Курзенкова)

…Через два часа мы снова полетели на штурмовку аэродрома Луостари. На подступах к нему встретили тридцать шесть «мессеров». Бой был жестоким. Мы сбили пять самолетов противника, но и своих потеряли четыре. Трем нашим летчикам удалось на подбитых самолетах приземлиться на своей территории. Четвертый же — мой друг Алеша Шведов — упал в расположении врага.

Алексей был сбит не из-за собственной оплошности. Он прикрыл своей машиной молодого, неопытного летчика сержанта Савина.

Для меня гибель Шведова была особенно тяжелой утратой. Мы с ним стали добрыми товарищами еще в военной школе морских летчиков. Особенно окрепла наша дружба за два предвоенных года. Мы служили тогда в одной эскадрилье. Летали много, соревнуясь, кто больше сделает полетов с курсантами и лучше выполнит учебные задания. «Противниками» становились только за шахматами, соперничали также на спортивных площадках

Внешний облик Шведова мне навсегда врезался в память: крупные черты лица, припухлые губы, чуть вздернутый нос, умные, немного грустные карие глаза. Человек недюжинной силы, он в то же время отличался завидным спокойствием и добротой. Его уважали все товарищи.

Эпизод войны в Заполярье

На фронте Алексей Шведов меньше чем за полгода вырос от рядового летчика до командира эскадрильи. Но успехи не кружили ему голову. Не падал он духом и при неудачах. Воевал как-то просто, словно выполнял повседневную, привычную работу.

В свободное от вахты и полетов время Алешу редко видели в землянке. Он полюбил 3аполярье — край заснеженных сопок, прозрачных озер и рек.

«Красотища-то какая кругом!» — восхищался Шведов, делая наброски видов этой суровой, самобытной природы.

И вот друга не стало…

Прошла неделя, началась следующая, и вдруг.

…В полк пришло радостное известие: Алеша Шведов жив, находится в госпитале. Вместе с сержантом Савиным, которого Алексей спас в последнем бою, я немедленно поехал в Мурманск. Но состояние нашего товарища было настолько тяжелым, что нас даже не пустили к нему.

Лишь недели через две ему стало легче. Шведова перевезли из Мурманска в авиационный госпиталь. Тогда мы и узнали историю его спасения.

Пулеметная очередь вывела из строя мотор истребителя. Шведову пришлось садиться в узком длинном ущелье. Три «мессершмитта» стали в круг и, поочередно пикируя, начали его расстреливать. Фашисты вели огонь до последнего патрона. Когда у них кончились боеприпасы, они победно пронеслись вдоль ущелья и скрылись за снежными вершинами сопок.

Тяжело раненный, Алексей с трудом выбрался из кабины, рассовал по карманам бортпаек и аптечку, достал из фюзеляжа лыжи, встал на них и пошел на восток. Когда первая сопка осталась позади, он вдруг вспомнил, что забыл разбить уцелевшие самолетные приборы и радиостанцию.

Пришлось возвратиться. Но как досадовал он, увидев, что от приборного оборудования и рации почти ничего не осталось. Зачем тратил силы, зачем подвергал себя опасности. Ведь на место вынужденной посадки самолета в любой момент могли нагрянуть фашисты. Их аэродром был рядом.

Превозмогая боль, Шведов снова двинулся в путь. Вечером сделал первый привал. Осторожно ощупал раны на лице. Ухо было оборвано, передние зубы выбиты.

Но особенно сильно болела нога. Алексей с трудом снял унт, разрезал брючину и перевязал раненую голень.

Обулся — и снова в путь. Шел всю ночь. Горела голова. Мучила жажда. Пытался утолить ее снегом, но не мог открыть распухший рот.

Временами во тьме мелькали зеленые огоньки. Когда волки подходили близко, Алексей останавливался и стрелял по ним из пистолета. Хищники с воем убегали.

На рассвете Шведов увидел группу лыжников. Кто они? А вдруг фашисты? Нет, лучше их не окликать. Неизвестные, обогнув сопку, скрылись…

Прошло два дня. Алексей продвигался медленно, часто останавливался, осматривая местность.

Ночью подул ветер, затем разразилась пурга. Идти стало невозможно. Шведов с трудом нашел укрытие. Усталость и сон валили с ног. Хотелось лечь прямо в снег и спать, спать…

Но летчик даже не решился сесть. Прислонившись к скале, он все время твердил про себя: «Не засыпай! Не засыпай! Глаза закрыть можно, а спать нельзя! Нельзя».

Но вдруг в нем заговорил другой голос: «Почему нельзя? Можно! Только не садись, спи стоя. Да, стоя… Если крепко заснешь, упадешь и проснешься…»

Алексей на время забылся. Очнулся он от острой боли. Чудовищным напряжением воли заставил себя встать на лыжи и пойти.

Минул день, наступила третья ночь. Шведов все шел и шел…

В полночь до него донесся отдаленный, неясный шум.

Неужели опять пурга? Однако ветра не было. Не вихрилась под ногами и поземка — предвестница непогоды. Шум все усиливался. И вот показалось стадо оленей. Они пронеслись вблизи и свернули за сопку. Слышался лишь стук копыт и храп животных.

С пистолетом в руках Алексей долго стоял на горе, ожидая серых хищников, от которых уходили олени. Но волки не появлялись.

Так осталась позади еще одна ночь. Мучил голод. Силы истощались, Алексей все чаще отдыхал. Спал стоя.

После четвертой ночи он потерял счет времени. Шел как в тумане. И вот однажды, когда совсем выбился из сил, услышал человеческие голоса. Из-за сопки появилась оленья упряжка. Алексей хотел крикнуть — и не смог: рот не открывался. Тогда он выхватил пистолет и стал стрелять…

Очнулся Шведов в постели. Вокруг стояли оленеводы. Они принялись его расспрашивать.
— Я ничего не чувствую, — тихо и невнятно ответил Алексей, — хочу спать…

Он не спал девять суток…

Утром 26 апреля 1942 г. наша шестерка вылетела на очередное задание. Повел ее Шведов. Ведомым у него был сержант Савин. Мы спешили, чтобы успеть перехватить бомбардировщиков над территорией, занятой противником.

Когда приблизились к линии фронта, со стороны Мотовского залива появилась группа «юнкерсов». Поскольку высота у нас была малая, Шведов принял решение: уничтожать фашистские самолеты на выходе их из пикирования. А чтобы удобнее было атаковать, он приказал перестроиться из правого пеленга в левый. Тотчас же ведущий сбавил скорость. Но ведомый поспешил прибавить газу. Его машина стала налезать на самолет ведущего. Потянув ручку управления на себя, Савин поднялся выше и закрыл плоскостью истребитель Шведова. Потеряв командира из виду, он тем не менее продолжал переход и ударом крыла отрубил хвост самолета Шведова.

Мы ахнуть не успели, как произошла катастрофа. Два самолета — один с отбитым хвостом, другой без крыла — ринулись вниз. Высота была малая.

Ни Шведов, ни виновник этого несчастья сержант Савин не успели воспользоваться парашютами. Первый самолет, падая отвесно, врезался в ущелье и вместе с летчиком исчез в торфянистом грунте. Истребитель Савина, отсчитав полтора витка, упал на покатый склон сопки и взорвался. Внизу блеснуло оранжевое пламя…

«Юнкерсы», поспешно сбросив бомбы, повернули на запад. Видимо, горевший самолет Савина немцы приняли за свой.